Детство со вкусом соли.
— Что ты хочешь, Олесенька?
— Бабушка, а купи мне кусочек солёного сала! Вон тот, с красными полосочками!
Бабушка морщится от отвращения. Она терпеть не может сало, но мне покупает.
Продавщица ярко-бордовым, почти сюрреалистичным ртом сообщает цену, одновременно руки её ловко упаковывают сало в коричневую упаковочную бумагу, а я завороженно смотрю на танец её бордовых ногтей, которые то поддевают, то натягивают грубую бечевку на свёртке, и протягивают мне вожделенный кусочек. Через бумагу доносится аромат чеснока и душистого перца. Я прижимаюсь носом к складкам упаковки… И мир замирает в чесночно-перечном счастье.
— Все дети, как дети – конфеты, шоколад, а наша… То селёдку попросит, то вот сало. И в кого такая…
Будто извиняясь за мой недетский вкус, уже на выходе из магазина, сообщает бабушка равнодушной продавщице.
Мы идём с ней по новому микрорайону. Своё сало я несу сама. Я уже знаю, что дома дед мне его нарежет тоненько-тоненько, так же тонко нарежет бородинский, малюсенькой ложечкой смажет горчичкой из хрустальной вазочки, уложит кусочки сала. В чайнике закипит вода для сладкого чая. От мыслей на душе становится хорошо и чесночно-счастливо.
Память перебирает жестяные банки с килькой в томатном соусе. Консервы стоят на пенёчке, красная этикетка норовит сползти, неровные края, оставленные походным ножом, поблёскивают на сентябрьском солнце. Воздух пахнет прелыми листьями и килькой. Папа окунает в консервную банку ломоть белого хлеба, подхватывая рыбок, пропитывает соусом и протягивает мне. Рыбки на мякоти хлеба таращат глаза в немом восклицании: «Вот это и есть счастье! Секи». Я и секу и жмурюсь от удовольствия. На душе опять хорошо: «Спасибо, рыбы. Спасибо, папа».
Май. Воздух уже прогрелся. Гурьбой малышей мы бегаем по двору, уминая резиновыми сапожками молодую траву в чёрную, ещё влажную землю. Родители, отчаявшись «загнать» ребятишек домой на обед, тихонько подсовывают кто яблоко, кто баранку. Всё это растаскивается грязными ладошками на всю ораву. После хлеба нестерпимо хочется пить. Но домой нельзя – «загонят» и не выйдешь потом. Это знает даже самый маленький, несмышлёный советский малыш.
В этот момент всегда появляется моя мама. В одной руке у неё яркий жёлтый бидон с оранжевой крышечкой, а в другой плетёная сетка, в которой пористым, поджаристым боком красуется свежая буханка белого. Мама отламывает самую румяную часть, посыпает крупной солью. Я жадно откусываю настолько много, насколько получается. Соль хрустит на зубах и, не успевая раствориться, смешивается со вкусом молока из жёлтого бидона.
Утолив голод, второй кусок уже можно красиво подставить навстречу солнцу и тогда крупные кристаллики соли заиграют на свету. На душе озорно и немного таинственно. Ведь все знают, что грязными руками есть нельзя и я точно знаю, что и мама это знает. И от этой сопричастности с ней в этой маленькой шалости на душе становится счастливо.
Пройдут годы. И только тогда станет понятно, что соль взрослые, серьёзные тёти с собой в кармане не носят. Ну, разве что кроме тех, кто действительно сечёт в счастье)
